Сидим с другом на берегу озера. Солнце уже почти скрылось, оставило сизо-малиновое небо, уходящее в гладь воды. Костёр начал сильно дымить, пламя страшно заходило ходуном - видимо, попался-таки сырой валежник. "Мне дед говорил, что если пламя у костра или свечи начинает колебаться, значит нечисть рядом ходит," - сказал друг.
"Ага," - говорю я, - "давай ещё про гроб на колёсиках или красную руку мне порассказывай." А у самой, конечно, мурашки побежали, всем табуном, на скорость.
"Ну так тут или верь, если тебе близко, или нет. Но совсем же ерунды я никогда не нёс," - говорит друг. Это правда, Митич такой, положиться на его слово смело можно, - "а пока в лесу у костерка сидим, самое то деревенские истории порасскзывать." Я выбрала веток посуше и потолще, в корень костра подпихнула. "Ну, трави," - отвечаю.
"Вот дед рассказывал. Когда он мальчиком был, пошла по деревне беда - сначала у одного мужика баня загорелась. Ну, мало ли, думают, всяко бывает...потом бабка полоумная, что на краю деревни, у речки, жила, дом свой подпалила. Полыхало сильно, благо речка рядом была - потушили. А уж случаев жжённого хлеба было! Вроде все пекли и сызмальства это умели, а поди ж ты - что ни день, то уголёк вместо булочки к столу. На общем собрании решили, что это нечисть огонь обижает или, может, кто-то не так с огнем обошёлся. Все знали, что к нему нужно уважительно относиться - мусор не кидать, не плевать в него, ничего такого грязного не делать. Решили огонь во всех домах потушить (и то, не водой заливать и не забивать, а дождаться, пока сам потухнет). Потом всем собраться и старым методом - ну, искры выбить или трением - зажечь новый, чистый огонь и по домам разобрать его. Так и сделали. После этого не горело ничего - ни избы, ни хлеб."
"А вот ещё мор молодняка по деревне был - у кого цыплят, что в доме росли, кто-то попередушил, у кого телок, которого в сенца взяли, там и помер, у кого ягнятки полегли. Страшно, все же огородами и молоком-яйцами жили. А ещё люди крики по ночам слышать стали. Как вот женщина кричит. Ну, я-то думаю, что это лисы голодные по деревне шастали, сама знаешь, как они орут...но когда одно да другое люди сложили, да со страху, что голодными останутся, решили, что это Игоша привязался. Есть поверье, что если новорожденный умирает не своей смертью или некрещёным в мир иной уходит, то становится Игошей. А вездесущие бабы-сплетницы тут же громким шёпотом донесли, что у одной девушки с парнем из соседней деревни амуры были, только свататься к ней парень так и не пришёл...ну так и вот, когда Игоша обижается или голодает, начинает плакать-причитать и каких маленьких найти может - себе забирает, поесть или поиграть. И скот, и детей. Ну, люди собрались, кто что принёс - яичек, молока, варежки, ещё хохоряшки какие-то...положили там, где крики слышали. И вот на тебе - больше молодняк не умирал, криков не слышали..."
"Ну и чтобы спалось покрепче. Однажды в деревне с мужиками напасть какая-то начала приключаться. То один пойдет по грибы или дичь бить и несколько дней о нём ни слуху, ни духу, то другой. Потом приходят измотанные, одежда порвана, сами не в себе. И все одно рассказывали - идут по лесу, тут сзади на них кто-то накидывался, на спину заскакивал, а дальше и не помнят, что было. Потом на тропочке какой очухиваются и домой бредут. Так бабка одна нашла причину. Это Болибошка, говорит. Бродит такое по лесу, ждёт, кто подвернётся. А увидит путника, да одного - наскакивает на него и как на лошадке по лесу катается. Покуражится да отпустит, потом только голова болит и вспомнить, что было, не можешь. Мужики как один подтверждали - так всё и было, да! А потом жена одного из этих, на ком Болибошка покатался, узнала, что в деревне рядом поселилась бодрая вдовушка. Всех привечала, самогончик гнала, огурчики такие закатывала, что руку с ними отъешь. Эх! Так эта тётка так своего мужа поленом откатала - лучше б его и вправду Болибошка поймал. Ну вот..."
Костер догорал, ночь почти давила на плечи, лес дышал...Неохота в палатку, но пора - завтра долгий день.
Генерал Ермолов: рожденный командовать армиями