Этот случай произошёл с моим папой, ныне уже покойным, в годы Великой Отечественной войны. Мой папа воевал с 1941-го по 1944 год. Комиссовали в связи с ранением, имея два ордена Славы, медали. Я, как сейчас, слышу его рассказ, слушали мы его не один раз, и поэтому будет лучше, если я передам рассказ от первого лица.
Это была весна 43-го года. Был особо и жестокий бой, и наша часть попала в окружение. Местность такая леса и хуторки кое-где разбросанные. Неделю блуждало нас, человек 150–200, по лесам без еды, не зная, где свои, где немцы, шли наугад на звуки боя, но и они становились всё как-то дальше и глуше. Ходили в разведку, но никаких данных не могли добыть.
И вот командиры приняли решение: разведка боем (группа разведчиков отправляется днём с целью взять «языка»). На рассвете отправилась группа из восьми человек. Я был замыкающим, должен был прикрывать тыл нашей группы.
В лесу тихо, солнце встаёт. Двигались мы по тропинкам, уже где-то часа два, молча, стараясь не наступить на ветки, не задевать кусты и даже не перешёптываться. И вот тропинка привела нас чуть вниз, в как бы ярок. Я оглянулся назад, по сторонам, ничего подозрительного не заметил, заметил только, что птицы замолкли и ни один листочек не колыхается.
И вдруг мою голову как обручем стянуло, грудь стала сжиматься, ноги отказались идти, и такой ощутил ужас, что ни до этого, ни после не помню, да и не дай Бог когда-нибудь ощутить это ещё раз. В глазах потемнело, и я отключился. Не помню, что потом я ещё чувствовал, кроме страха, а когда очнулся, увидел, что стою, прислонившись к дереву.
Солнце уже высоко, и птицы поют, и ветерок колышет ветки деревьев. Я понял, что в том состоянии я пробыл недолго, минут 20, может, полчаса, но своих ребят уже не догоню. Присел на пенёк, что же дальше делать? К своим обратно возвращаться нельзя, посчитают, что просто струсил. Идти искать какой-нибудь хутор и дожидаться возвращения своих? А документы? И я тогда понял, что нет мне места нигде. А самого мысли гложут, как там товарищи? И решаю одно, покончить с собой — но как?
Стреляться нельзя, могут услышать немцы звук выстрела и двинуться на него, и тогда засекут нашу разведку. И решил повеситься. Верёвка была, надо было только сучок подходящий найти. Иду, прикидываю, какой покрепче. И вдруг где-то рядом услышал скрип колёс, пошёл в ту сторону, смотрю: какая-то дорога, едет большая повозка, крытая брезентом, запряжены в неё две лошади, а сверху, развалившись, лежит немец и играет на губной гармошке. Первая моя мысль была: как глубоко мы в тылу у немцев, если он едет один в лесу, автомат где-то сбоку небрежно брошен.
Ну, подобрался я тихонько сзади, в общем, взять его не было никаких сложностей. Развернул телегу и обратно к своим. Когда добрались, выяснилось: немец этот — интендант, развозил продукты по подразделениям. Он составил и описал полную картину, где какое подразделение находится, как его можно обойти. Да к тому же в его повозке были продукты: и тушёнка, и масло, и шоколад, и мука. Что было это для людей, неделю голодавших, — объяснять не надо.
Вечером из оставшихся семи бойцов, отправившихся в разведку, вернулись только двое. Принесли одного раненого. Оказалось, они попали в засаду. Видимо, их заметили, когда они шли. Благодаря карте, бойцы вышли без потерь из окружения. А когда эта карта попала в штаб армии, была проведена успешно боевая операция и значительный прорыв по этому участку фронта. За этого «языка» я и получил орден Славы II степени. Только всегда думаю: если бы я тогда смог пойти со своими товарищами, может быть, они были бы живы, может, именно я смог бы или заметить вовремя засаду, или ещё чего. Но, скорее всего, тогда я бы погиб. Ведь недаром какая-то сила остановила меня в том ярке.
Египетская тьма над территорией Советского Союза. Редкое явление объяснения которому нет до сих пор