Битва при Аустерлице: бой на левом фланге союзников и поражение союзнических армий

Величайшие битвы в истории. В прошлом материале мы рассказали о том, насколько драматическим образом шёл бой с французами во время битвы при Аустерлице в центре и на правом фланге армии союзников. Но едва ли не ещё более драматические события имели в тот день на левом фланге армии союзников, где в соответствии с планом Вейротера русским и австрийским войскам удалось выполнить его первую часть: взять деревни Тельниц и Сокольниц. Но дальше развить этот успех командовавшему тремя колоннами генералу Буксгевдену не удалось. Вернее, не удавалось вплоть до того самого момента, когда его собственные войска подверглись атаке французов во фланг и тыл со стороны Праценских высот.


Теоретически страшного в этом ничего не было. Потому что французы, атакуя Буксгевдена и вверенные ему колонны, в свою очередь, повернулись спиной к резервам наследника Константина и вполне могли стать жертвой страшной силы удара: с фронта – развернувшихся к ним лицом частей Дохтурова и Ланжерона, а с тыла – полков императорской гвардии. Но… на деле получилось не так. Силы Багратиона и Константина на правом фланге армии союзников Наполеону удалось сковать, тогда как на левом, как это очень часто бывает в войсках, подвергшихся удару во фланг и тыл, возникла сумятица и неразбериха, гибельные для любой армии, участвующей в сражении. И вот сегодня о таковых событиях и пойдёт наш рассказ…


Пока войска Багратиона отходили назад, а вк. князь Константин собирал свои разгромленные батальоны, на левом фланге союзной армии события приняли поистине драматический характер. Все три колонны Буксгевдена оказались зажаты в пространстве между Сокольницем, Тельницем, Ауездом и озёрами. Наполеон переместился поближе к месту боя, к южной оконечности Праценского плато, и оттуда, находясь у часовни св. Антония, отдавал приказы, непосредственно наблюдая за сражением. Генерал Ланжерон в это самое время, по его воспоминаниям, высказал Буксгевдену всё, что он думал о его командовании, то по-русски говоря, с ним «поругался». Вроде бы он был уже сильно пьян, но… как проверить подобного рода утверждения? Тут пришёл приказ Кутузова начать отступление, но исполнить его было нельзя, поскольку французы атаковали сразу с трёх сторон и оказывали на союзные войска очень сильное давление.


Здесь были ранены генералы Удино и Тьебо, но зато сдались французам генералы Пржибышевский, Селехов и фон Штрик.

В свою очередь, Буксгевден, получив приказ об отступлении, развернул против французов батарею из 24 пушек – силу достаточно внушительную, и под их прикрытием начал отход из Ауезда. За ним был мост, который генерал и два батальона пехоты успели перейти благополучно, но который обвалился при прохождении через него австрийской артиллерии. До какой-то степени союзникам помогала нехватка артиллерии у французов. Наполеон это тоже увидел и отправил конную батарею гвардии на помощь, сражавшимся за Ауезд.


Это сразу же переломило ход сражения. Союзники начали отступать, причём многие побежали прямиком через озеро Зачан, тогда как другие, и прежде всего артиллеристы со своими пушками, двинулись через плотину, находящуюся наполовину под водой и льдом. Понятно, что лёд веса пушек и лошадей не выдержал, и они стали проваливаться. Однако глубина в озере и прудах была небольшая, людям по грудь, так что им как раз удалось выбраться, а вот пушек и лошадей, бившихся в упряжках и постромках, было потеряно очень много.


Драматизм ситуации уже очень скоро породил миф о том, что русская армия при отступлении потонула в озере у Зачана и зачанских рыбных прудах. И что французы специально стреляли ядрами по льду, тот проломился, и люди в них потонули тысячами. Впрочем, руку к распространению этого мифа приложил и сам Наполеон. Дело в том, что утром следующего дня он издал приказ, в котором говорилось:



А вот, что написал о тех драматических событиях историк Е. В. Тарле:


То есть утонули тысячи… Но ведь потом их трупы должны были бы весной всплыть, и пруды пришлось бы очищать, погибших хоронить, но нигде об этом никто не сообщал.


Зато французы, очевидцы боя у озёр, впоследствии писали, что в озере у Зачана нашли только двух убитых русских солдат, но зато трупы 140 лошадей и 18 пушек. В тамошнем рыбном пруду нашли три мёртвых тела, поражённых пулями, и 250 конских трупов. Имелся даже официальный отчёт австрийскому правительству – по поводу захоронения тел в прудах, и в нём указывалось, что обнаружены были останки двух солдат и 180 лошадей при 18 орудиях! Адъютант маршала Ожеро Марбо, прибыв в ставку Наполеона с донесением и будучи у него на глазах, принял участие в спасении одного русского солдата, плававшего на льдине, которого он вместе с другими вытащили на берег. Самого Марбо быстро отогрели, так что он даже не схватил простуду, а вот спасённый им русский попросился на службу во французскую армию. И затем он встретил его уже в полку польских улан, принадлежавших к гвардии императора, и он по-прежнему был благодарен своему спасителю. И Наполеон всё это должен был видеть, но тоже предпочёл говорить о тысячах утонувших в озёрах русских солдатах…

После ухода Буксгевдена командование окружёнными союзными войсками принял генерал Дохтуров, оборонявшийся в Тельнице. Но ему пришлось отходить по узкой плотине (по ней одновременно могли пройти только два человека!), да ещё и покрытой льдом, так что эвакуация войск шла очень медленно.

Ланжерон потом писал, что солдаты бросали ружья и не слушались как офицеров, так даже и генералов, впрочем, последние тоже бежали подобно нижним чинам. Да и самому Ланжерону после крушения моста у Ауезда пришлось оставить своего коня и дальше идти спасаться пешком.

Пленных французы считали тысячами, в частности, только у озёр их было взято более 1200 человек, а у Ауезда ещё 4000!


Отход, по его словам, продолжался всю ночь. Солдаты перемешавшихся между собой полков шли непрерывно, не имея и крошки съестного, которое отнимали у местных жителей и… раненых, у которых не было сил защитить себя от насилия. Беглецы прошли 60 километров за сорок часов, и


3 декабря отступившие и разрозненные части русской армии достигли расположения союзников в Чайче. Царю Александру пришлось провести ночь в лачуге на соломе, что, как говорится в Библии, ведёт к смирению. Между тем австрийский император отправил к Наполеону Лихтенштейна с предложением перемирия. И император французов на него согласился. И оно было подписано уже 4 декабря в местечке под названием «Сгоревшая мельница». Причём там тоже высоким договаривающимся сторонам места не нашлось, и оба императора вели переговоры на свежем морозном воздухе, периодически греясь у костров, разложенных наполеоновскими гвардейцами. В разговоре с Наполеоном Франц назвал англичан «торговцами человеческой плотью» и почему-то сильно ругал казаков. Чем-то они ему очень уж не угодили. Главное, впрочем, что он принял все условия Наполеона, а больше от него ничего и не требовалось. При этом он обязался немедленно выдворить со своей территории все русские войска.


Сам же Наполеон был настолько опьянён своей победой – ведь всё вышло так, как он и предвидел, как задумал, а это очень поднимает чувство собственной значимости – что подумал о преследовании разбитого противника только утром 3 декабря. Причём на дороге на Ольмуц нашли лишь множество брошенных телег. Так что приказ о преследовании поступил к генералам Великой армии довольно поздно, и быстрее всех к его выполнению приступил маршал Даву. Сил у него для окончательного разгрома войск союзников было достаточно: дивизия Фриана, драгуны Клейна и Лассала, а затем ещё и дивизия Гюдена, но… догнав арьергард генерала Мерфельда, прикрывавшего отход войск, он опоздал на день. Перемирие уже было заключено, о чём Мерфельд тут же Даву и уведомил! Тот не поверил и готов был сражаться, но тут к нему прибыл генерал-адъютант Наполеона Савари и подтвердил перемирие, обговорённое у «Сгоревшей мельницы». Так что не промедли Наполеон совсем немного, и победа была бы значительно более весомой во всех отношениях. Впрочем, этому можно только лишь радоваться, поскольку эта его оплошность сберегла жизни ещё множеству русских солдат и офицеров. С другой стороны, если он и допустил промах как полководец, то, вне всякого сомнения, оказался на высоте положения как государственный деятель.


По условиям мирного договора, подписанного 26 декабря в Преспурге, Австрия выплачивала Наполеону контрибуцию в 40 миллионов флоринов, отказывалась от Далмации и Венеции, присоединявшихся к Италии, а на её территории возникали ещё и новые государства, полностью зависимые от Франции. Русские войска должны были немедленно покинуть её пределы. Причём «дорожную карту» на их исход подписал сам Наполеон. Интересно, что представители России в переговорах 26 декабря не участвовали, как, впрочем, и представители Англии. Их попросту «забыли» пригласить!

Обращаясь к своим солдатам в очередной своей прокламации, Наполеон написал следующее:


По наиболее распространённым данным, потери французов составили 12 тыс. убитыми и ранеными, 573 попали в плен, и было потеряно 1 знамя. Союзная армия потеряла убитыми и ранеными 16 тысяч, 20 тысяч пленными, лишилась 186 пушек и 46 знамён, хотя о захваченных и потерянных знамёнах рассказ ещё последует. Однако в число жертв Аустерлица следует записать и ещё одного человека, в самой битве непосредственно не участвовавшего.

Когда в Англию пришли первые газеты с сообщениями о разгроме союзников при Аустерлице, британские парламентарии тут же принялись громко обвинять премьер-министра Питта в позоре, который он навлёк на Англию, а уж о выброшенных на ветер миллионах фунтов стерлингов кричали на всех углах. И нервы у бедняги не выдержали. Питт заболел, слёг в постель и уже 23 января 1806 года умер. Так что Аустерлиц убил и этого, самого упорного, последовательного и талантливого противника Наполеона. После него во главе британского кабинета стал Фокс, тут же предложивший Наполеону заключить мир.

Продолжение следует…