Знаете ли вы, что при благоприятном стечении обстоятельств Россия могла граничить с Индией? Что белые и красные плечом к плечу воевали против общего врага? Что погоны в Красной Армии были задолго до их официального введения в 1943-м? Об этом и многом другом читайте в историческом повествовании с продолжением «Желтороссия».
Транспортный узел
В 1937 году китайские рабочие под руководством советских инженеров и техников начали прокладку автомобильной трассы от железнодорожной станции Сары-Озек, построенной в 1931 году при прокладке Туркестано-Сибирской железной дороги (Турксиб), до пограничного поселка Хоргос (230 км), далее до Урумчи (сейчас 670 км, тогда на 50 км длиннее) и до Ланьчжоу (ещё 1904 км). На строительстве были заняты несколько тысяч советских специалистов. Общая протяженность трассы составляла 2925 километров. Даже от железнодорожной станции Сергиополь (ныне — Аягоз) через Хоргос (855 км) в Урумчи было 1575 километров, а до ближайшей китайской станции Баатоу аж 2340.
Обеспечением деятельности советских миссий и охраной автотрассы занималась особая в/ч 4279. Для перевозки грузов была создана особая бригада в/ч 8285, в распоряжении которой находилось 750 грузовых автомобилей, а всего «трассу международного значения» обслуживало свыше 5 тысяч грузовиков ЗиС-5. Руководил перевозками оперативный штаб, находившийся в Алма-Ате. Переброска военных грузов из Сары-Озека началась 17 октября 1937 года. После первого рейса на автотрассе были произведены дополнительные работы по расчистке и расширению перевалов, отремонтированы мосты. К середине ноября 1937 года, несмотря на сложные условия, весь маршрут был полностью освоен.
Поскольку доставка грузов для китайской армии была засекречена и проводилась Отделом спецзаданий Генштаба Красной армии, военнослужащие, занятые ей, считались в спецкомандировке по линии Разведуправления Генерального штаба Наркомата обороны.
По просьбе китайской стороны в 1938 году трасса была продолжена до Сяньяна. Её общая протяженность составила 3750 километров. Более коротким по этой трассе был и путь в Индию.
До конца 1944 года в условиях абсолютной секретности было перевезено с советской территории свыше 5,5 тысяч железнодорожных вагонов различных грузов. В Китай было переправлено почти 100 танков, 1250 новейших самолётов, более 1400 артиллерийских систем, десятки тысяч пулеметов, а также ручное стрелковое оружие и другое вооружение.
Для срочной доставки грузов действовала авиалиния, обслуживаемая самолётами ТБ-3 и АНТ-9.
С дружественным визитом
В сентябре 1938 года Шен Шицай отправился в Москву, где в Академии им. Фрунзе постигал вершины военной науки его младший брат Шен Шици, просить о новых поставках вооружения и боевой техники. С собой он привёз портрет Сталина из рисовой и маковой соломки и портрет Ворошилова на шелке. Среди подарков были также разнообразные изделия народных промыслов и ювелирные украшения: золотые драконы с рубиновыми глазами, драгоценные камни, золотые пепельницы, расшитые золотом китайские шелковые халаты, продукцию китайской медицины, включая афродизиаки.
Климента Ворошилова, назначенного вести переговоры, Шен Шицай буквально всего обслюнявил. Встреча Ворошилова и Шен Шицая, продолжавшаяся несколько часов, изобиловала хвалой в адрес советской страны, великих вождей товарищей Сталина и Ворошилова, Красной Армии и советской боевой техники в частности. Стенограмма встречи пестрит записями вроде «Шен-Ши-Цай встает и крепко обнимает и целует товарища Ворошилова в лоб». Целованию подверглись также руки и щеки Климента Ефремовича, который к концу встречи не знал, куда ему деваться. В ходе встречи Шен Шицай заявил, что он давний поклонник марксизма и хочет перестроить экономику и всю жизнь Синьцзяна на марксистских началах, а кроме того хочет стать коммунистом, вступив в ВКП(б). 29 сентября перед отъездом синьцзянской делегации заместитель начальника Разведывательного Управления Красной Армии Семён Григорьевич Гендин (1902 — расстрелян 23 февраля 1939) вручил гостю в присутствии переводчицы заветный партийный билет №1859118.
Власть меняется
Летом 1939 года по указанию дубаня была проведена чистка среди преподавателей и студентов Синьцзянского института.
В марте 1940 года в горах Бадайшана были разбиты восставшие казахи, а их руководитель Ногай-бай убит. Но полностью подавить восстание не удалось. Казахи быстро оправились от потерь и под предводительством сына Ногай-бая Ирис-хана и его помощника Оспан-батыра уже через месяц здорово потрепали китайцев. Шен Шицай решил вступить в переговоры. Условия, на которых казахи соглашались прекратить военные действия, были следующие:
1. Освобождение всех невинно арестованных;
2. Назначение главой Алтайского округа казаха;
3. Прекращение эксплуатации золотых рудников советскими специалистами;
4. Прекращение секретных арестов;
5. Прекращение преследования казахов, сдавших оружие.
В июле 1940 года соглашение было подписано. Но Оспан-батыр его не подписал, и со своими сторонниками продолжил борьбу, засев в Бадайшанских горах у монгольской границы. Его отряды нападали на колонны с золотой и урановой рудой, открытой на Алтае. Результатом было прекращение добычи из-за невозможности её вывезти. Хотя в том же году Оспан-батыр был уничтожен, в Китае упоминание о нём до сих пор находится под запретом. А его соратник Ирис-хан после подписания договора вскоре умер от чумы.
История казахского мальчика
Переселяясь в Синьцзян, китайцы утверждали свой образ жизни. Они не пили молока, не держали скота, соответственно, не сдавали скот в аренду, не покупали у казахов и других местных кочевников продукты животноводства, да и купить у них было нечего.
Казах Оспан Исламулы родился в 1899 году в Коктогайском районе Алтайского округа Китая. В годы голощекинского голодомора он вывел несколько аулов из Казахстана в китайский Алтай. С начала восстания в Синьцзяне Оспан стал активным участником сопротивления властям. Воевал под началом Шариф-хана и Ногайбая. Звание батыра заслужил за мужество и бесстрашие после того, как в одной из стычек с гоминьдановцами лично убил 8 солдат и одного офицера. Будучи безграмотным кочевником, он обладал талантом истинного полководца. Наделённый лидерскими качествами, он вёл за собой людей. С самого начала с Оспан-батыром были его соратники Келес, Токтаган, Сулеймен, Жамитхан, Капас. Они нападали на врага внезапно, небольшими группами, что характерно для партизанского отряда. Но постепенно набирались сил, и китайцы начали их бояться. В 1940 году воины Оспан-батыра освободили Коктогай, разбив вооруженные силы китайцев. Однако через некоторое время китайская армия вновь отвоевала город, устроив настоящую бойню: восемь из одиннадцати детей Оспан-батыра были зарезаны. Его жена Мемей спаслась, бросившись в реку с остальными детьми. А у Сулеймен-батыра тогда погибла вся семья. Но постигшее горе не устрашило, а только ожесточило воинов.
Восток — дело тонкое
Уничтожив с помощью Советского Союза основные силы повстанцев, Шен Шицай решил избавиться и от своих могущественных союзников.
18 сентября 1940 года по обвинению в подготовке заговора под руководством военного советника Латова было арестовано 450 человек. 56 из них впоследствии расстреляли, включая директора бюро дорог генерала Н.И. Бектиева. Шен Шицай медленно, но верно менял ориентацию с Москвы на Нанкин. После этого он взялся изводить китайских коммунистов, в частности, арестовал брата Мао Цзэдуна, а просьбу Генерального консула Ивана Николаевича Бакулина (1906—1963) о его освобождении проигнорировал. Ничего хорошего теперь в Советском Союзе от Шен Шицая не ждали.
Сформированный в январе 1941 года 171-й отдельный батальон войск НКВД был в феврале переброшен в Синьцзян и дислоцирован в Урумчи, где занимался охраной находившегося там авиационного завода и геологических партий, разведывавших недра северо-западной части Китая. Красноармейцы и командиры батальона также, как «алтайцы» и «киргизы» носили «форму особо установленного образца», практически белогвардейскую, и звания русской армии. Лейтенанты именовались подпоручиками, а майоры — капитанами. Даже политруки имели «старорежимные» чины. Причём если лейтенант становился подпоручиком, то политрук, звание которого в Красной Армии соответствовало лейтенантскому, получал чин поручика. Инструктором политпропаганды был поручик Тимонин. А комиссар батальона полковой комиссар Виктор Дмитриевич Киселёв (1908—1980) получил чин полковника. Когда в конце 1943 года батальон вернулся в СССР, его не стали «переодевать», поскольку погоны к тому времени ввели и в РККА.
В 1941—1944 гг. авиазавод в городе Хами также охранялся, одетыми в белогвардейскую форму красноармейцами.
В декабре 2012 года участник тех событий, житель подмосковного посёлка Лотошино, тогда 92-летний ветеран Иван Зонтов рассказал, что его, призванного в армию в феврале 1940 года, в августе вместе с частью перекинули по железной дороге из Белоруссии в Казахстан на станции Сары-Озек. Дорога заняла почти три недели. Там бойцам вместо привычных красноармейских ботинок с обмотками выдали новенькие сапоги и форму царской армии: синие брюки, гимнастерки цвета хаки с погонами, и фуражки с царскими кокардами.
В целях конспирации нижние чины обращались к офицерам исключительно по уставу царской армии: «Ваше высокоблагородие, господин...». Обращения, принятые в Красной Армии, строго наказывались. Лишь на один час в неделю, на политзанятиях «господа» становились «товарищами».
Войсковая часть №4279 в Синьцзяне представляла собой комбинированное соединение до тысячи человек, состоящее из нескольких подразделений. В полку были батареи пушечной артиллерии на конной тяге, кавалерийские эскадроны без пушек, топографический взвод (Зонтова туда не взяли, хотя он хорошо знал геодезию)… входила даже авиационная эскадрилья. Часть была расквартирована в десяти одноэтажных саманных казармах, в каждой из которых размещалось до сотни солдат.
***
Строжайшая дисциплина и необычная выучка, характерная для подразделений царской армии, а также форма обращения, были непривычны для красноармейцев. Командиром полка был полковник Красной Армии «Иван Иванович Иванов», чьё настоящее имя никто из подчиненных не знал, все обращались к нему «господин генерал». Ни в одном боестолкновении за все время нахождения в Китае полк не принял, провёл два учения: одно полевое, весной 1941 года, другое штабное, для офицерского состава, уже во время войны. До мая 1943 года Иван Зонтов прослужил в Китае, нося белогвардейскую форму. По возвращении в СССР его с несколькими однополчанами зачислили в отдельный кавалерийский дивизион расквартированный в Коврове Владимирской области. «Нас недолюбливали, наше поведение было совершенно иным, иногда у нас проскакивало обращение «господин». Старослужащие вообще считали вновь прибывших шпионами. Офицеры им разъяснили, что это не так. Хотя где служили «странные» солдаты до этого, являлось военной тайной.
Продолжение следует.
Какими выросли звезды «Ералаша»