Портрет графа А.А.Аракчеева, худ. И.Б. Лампи. конец XVIII века © / Public Domain
«В октябре 5 числа усадища Гарусова у помещика Андрея Андреева сына Аракчеева сын Алексей», - именно такую запись всего лишь два года назад обнаружили в метрической книге «О рождающихся, 1769 года». Что значительно скорректировало сведения об одной из самых заметных и самых оболганных персон отечественной истории.
Да, 250 лет назад родился Алексей Аракчеев. Тот самый генерал и приближённый императора Александра I. Тот самый, который военные поселения, беспощадная муштра, деспотизм временщика… Словом, аракчеевщина – квинтэссенция всего самого отвратительного, что только могло породить российское самодержавие в первой четверти XIX столетия. Это представление вбито в каждого из нас со школьной скамьи и расстаться с ним чрезвычайно трудно. Тем более что ещё на этой самой скамье, если кому повезло с умным учителем истории, можно было услышать мнение Александра Пушкина, одного из высших авторитетов по любому вопросу. По вопросу Аракчеева он высказывался так:
Всей России притеснитель,
Губернаторов мучитель
И Совета он учитель,
А царю он – друг и брат.
Полон злобы, полон мести,
Без ума, без чувств, без чести,
Кто ж он? Преданный без лести
…… грошовой солдат.
Хлёсткая и даже матерная эпиграмма от «нашего всего» - в тексте зашифрована не просто женщина с пониженной социальной ответственностью, а конкретно любовница Аракчеева Настасья Шумская. Она была крестьянкой, то есть из «подлого и бедного» сословия, потому и удостоилась не просто бранного слова, а с определением «грошовая».
Вообще даже один этот момент мог стать совершенно законным поводом для дуэли. Но это было всего лишь оскорбление, нанесённое лично Алексею Андреевичу. Строкой выше Пушкин оскорбил весь род Аракчеевых. «Без лести предан» - это девиз герба, дарованного ещё Павлом I, который возвёл своего генерала в графское достоинство.
Герб рода графов Аракчеевых. Источник: Commons.wikimedia.org
Ну а обозвать кого бы то ни было человеком без чести – это равносильно пощёчине. Словом, Пушкину сильно повезло – Аракчеев был большим педантом и поклонником устава, который категорически запрещал поединки.
Другое дело, что тот же Пушкин, узнав о смерти графа, написал своей жене: «Об этом во всей России жалею я один — не удалось мне с ним свидеться и наговориться».
Что же случилось? Почему вдруг так резко переменилось мнение «одного из умнейших людей России», как назвал Пушкина император Николай I?
Ответ будет банальным и отчасти скучным. «Наше всё» просто-напросто повзрослел. Эпиграмма написана восемнадцатилетним Пушкиным – безмерно талантливым, даже гениальным. Но чрезвычайно легкомысленным, ещё не привыкшим жить своим умом, и полагающимся на мнение окружающих, среди которых ненавидеть Аракчеева было хорошим тоном.
Письмо же написано человеком, который чуть ли не вдвое старше. И который, судя по всему, сумел разобраться в этой сложной фигуре.
О чём же хотел бы поговорить Пушкин с Аракчеевым? Быть может, о том, как маленький Алёша, сын бедного дворянина, приехавший поступать в кадеты и проживший все деньги, расплакался в присутствии директора Артиллерийского шляхетского корпуса Петра Мелиссино: «Ваше превосходительство, примите меня… Нам придётся умереть с голоду… мы ждать более не можем… вечно буду вам благодарен и буду за вас Богу молиться».
Может быть, беседа коснулась бы слов великого Александра Суворова: «Всякого интенданта через три года исполнения должности можно вешать без всякого суда». Всякого, но только не Аракчеева, который был не просто интендантом, а военным министром, плюс инспектором комиссариатского и провиантского департаментов. То есть, если попросту – главным снабженцем всей русской армии в интересный период наполеоновских войн и Отечественной войны 1812 г. К его рукам не прилипло ни копейки казённых денег, что попросту невероятно. Более того, он, по мере сил, не давал воровать и другим, расправляясь с казнокрадами по всей строгости.
Что имело далеко идущие последствия. Хороший полководец, как известно, воюет не криком «Ура», а лопатой, кашей и полушубком. Генерал Мороз, равно как и лейтенант Распутица в кампанию 1812-1813 гг. били не только по французам, но и по русским. Вот только у русских был Аракчеев, а, значит, в полном порядке была логистика обеспечения армии и лопатами, и кашей, и полушубками. А вот у Наполеона такого Аракчеева не было. Результат известен.
Вполне вероятно, что разговор Пушкина и Аракчеева коснулся бы забавного момента. Дело в том, что Алексей Андреевич, сам того не зная, посадил в лужу знаменитого живописца Джорджа Доу, который написал 322 портрета для знаменитой Военной галереи Зимнего дворца. Всё это – портреты русских генералов, участвовавших в Отечественной войне. Первый портрет Аракчеева кисти Доу забраковали. Вообще-то художник написал генерала, как и полагается писать второго человека в Империи – с лентой и звездой Ордена св. Андрея Первозванного. Откуда же ему было знать, что Аракчеев от этого ордена, высшего в Российской империи, отказался, оставив себе на память только рескрипт о награждении. Так что портрет пришлось переписывать.
Отказался он и от Ордена св. Владимира. Равно как и от звания генерал-фельдмаршала. А вот от портрета Александра I, украшенного бриллиантами, отказаться не смел. Но бриллианты вынул и вернул дарителю: «Мне достаточно одного изображения Вашего Величества, это и без бриллиантов великая честь».
Пушкин и Аракчеев могли, наверное, говорить ещё о многом. Однако, как ни благороден был граф, как ни проницателен был поэт, один момент они упустили бы всё равно. Маленького Алёшу в детстве обучал арифметике приходской священник Павел Соколов. Обычный, хотя и весьма образованный сельский поп. У попа был сын Иван, получивший в семинарии фамилию Менделеев. Да-да, у этого Ивана-поповича потом тоже родится сын – Дмитрий Иванович Менделеев.
Будущий автор Периодической таблицы родился в 1834 г. В том же году умер ученик его деда, граф Алексей Аракчеев.
Легендарный самурайский плащ хоро