Рыцарство и милосердие тоже заложены у нас в генах
Эйнштейн предупреждает
Учёные и философы всех времён пытались осмыслить природу человека. Одни склонялись к тому, что человек — венец творения, хранилище бесценных даров духа. Другие, наоборот, считали его двуногим животным, за благопристойным обликом которого скрывается хищник с замашками убийцы и захватчика, и в подтверждение своей правоты ссылались на теорию Дарвина. Мол, возврат к хищническим инстинктам, расцветающим во время общественных потрясений, естествен для человека.
Их оппоненты, признавая теорию эволюции, оставляли за человеком способность совершать бескорыстные поступки вопреки личной выгоде, но считали её результатом воспитания, воздействия общества, школы, семьи. Ещё Платон говорил: «Воспитание есть усвоение хороших привычек».
Но можно ли назвать привычкой бескорыстие, защиту слабого, сострадание?
Человек зависим от представлений и обычаев, по которым живёт семья и общество. Тогда получается, что каждый ребёнок — чистый лист, на котором записываются социальные коды. То есть человечество не развивается и никуда не движется. Но это не так! Несмотря на страшные войны и периоды полной потери нравственности у целых народов, человечество стремится к лучшему. Пусть мучительно медленно, но пытается найти дорогу к достойной жизни. В любой уголок планеты, где случилась беда — наводнения, пожары, эпидемии, землетрясения, — непременно приходит помощь: прибывают специалисты и техника, разворачиваются госпитали, доставляются лекарства, продукты, вода.
Весь цивилизованный мир ищет формы взаимопомощи и поддержки. Трудно идёт эта работа, но другого пути нет, иначе — дикость, жестокость и гибель. «Я не знаю, каким оружием будет вестись третья мировая война, но четвёртая — палками и камнями», — высказался по этому поводу Альберт Эйнштейн.
Почему мы до сих пор не крокодилы
Известного генетика Владимира Павловича Эфроимсона судьба не баловала: дважды отбывал срок в лагерях, прошёл всю войну — в медсанбате и в разведроте. Многое узнал о зле. Но всю жизнь искал ответ на вопрос: где источник Добра в человеке?
В 1971 году в «Новом мире» была напечатана его статья «Родословная альтруизма» — о формировании этического начала в человеке. В ней впервые прозвучала мысль: неосознанное влечение человека к добру влияет на его биологическое совершенствование.
Почему человек решается на поступки, не приносящие ему пользы практической? Вопреки здоровым животным инстинктам, невзирая даже на угрозу жизни. Истоки этого надо искать в далёком прошлом.
Сильнейший инстинкт материнства заложен во всех женских особях. Пока детёныш недостаточно силён и самостоятелен, кто кормит, защищает и обучает его? Мать. Но вот в первобытных человеческих сообществах почему-то вдруг отдельные особи стали проявлять больше заботы о детёнышах, дольше их кормили, активнее оберегали. И в результате самое жизнеспособное и обильное потомство появлялось именно там, где формировались инстинкты более высокого порядка.
Постепенно, из поколения в поколение, инстинкты эти передавались и закреплялись. В процессе эволюции из зерна примитивных добрых задатков проклёвывались ростки первоначальных нравственных понятий. Благодаря им через долгие годы сформировались этические категории: чувство ответственности и долга, стыд и совесть.
Со временем не только матери, но и самцы начинали оберегать своё потомство, и ещё большее число детёнышей выживало, а племя становилось сильнее. И снова: задатки передавались следующим поколениям, закрепляя стихийный инстинкт в генетике.
Моногамия пробудила зачатки привязанности, ответственности, а в отдельных случаях даже жертвенности — и человек на биологическом поле снова выиграл! Там, где появлялись моногамные пары, отступали венерические болезни, потомство становилось более жизнестойким.
Животный мир жесток к слабым и старым. Древний человек не был исключением. Брошенные на произвол судьбы старики погибали от голода, становились добычей хищных зверей. Но вот появились люди, вопреки здравому смыслу сохранявшие жизнь бесполезным членам сообщества, и альтруизм снова победил. Опыт и знания стариков шли на благо племени: они знали, как спастись от холода зимой, как искать воду, как ориентироваться в лесу, лечить раны. Эти навыки делали людей более защищёнными перед беспощадной, непонятной природой.
Альтруизм оказался биологически целесообразным. Стал таким же важным фактором жизнеспособности, как численность, физическая выносливость, агрессивность. Можно сказать, что в формировании человека огромную роль сыграли те странные создания, которые во время кровавой битвы вдруг почему-то могли опустить уже занесённый над головой врага меч или, спасаясь бегством от лютого недруга, не могли бросить на погибель упавшего старика или ребёнка.
Конечно, человечество развивалось не линейно. Часто господствовали объединения без альтруистических инстинктов — брали числом, агрессивностью. Но время идёт — и господству дикарей приходит конец. Они становятся тупиковой ветвью эволюции.
Развивается ли душа?
Рассматривая высшую форму альтруизма — самопожертвование, — Владимир Павлович Эфроимсон утверждает победу духовных сил человека над его биологической природой. Ведь отдавая жизнь во спасение семьи, рода, гомо сапиенс вступает в конфликт с инстинктом самосохранения. Эфроимсон удивительным образом преодолел это противоречие. По законам генетики, индивидуально невыгодный акт самопожертвования позволяет сохранить в спасённых альтруистический ген. Каждый человек, наделённый геном альтруизма, имеет братьев и сестёр, половина из которых носит этот же ген. Значит, четвёртая часть их детей и одна восьмая часть следующего поколения тоже будет обладателем этого гена.
Эфроимсон не ставил вопроса о том, почему инстинкты переплавились в чувства и что произошло в самом человеке или вне его, чтобы начался этот удивительный процесс. Он ничего не говорил о душе, любви и вере.
Став взрослыми и независимыми, мы не перестаём испытывать привязанность к родителям, тревожимся о них, хотя, состарившись, они не приносят нам пользы. Мы с нежностью относимся к своим детям независимо от их возраста и статуса. И эти чувства относим к главным признакам человеческой природы, а их вместилищем считаем душу.
Если согласиться с тем, что у нас есть душа, невозможно представить, что она остановилась в своём развитии и не ведёт работу по какому-то великому замыслу о человеке. Начала её трудного восхождения не знает никто — возможно, миллионы лет назад. Но на коротком отрезке той истории, которую знаем мы, остались следы её падений и взлётов. Так, две тысячи лет назад духовный уровень людей достиг высоты, способной принять христианские заповеди. А они, собственно, и составляют квинтэссенцию альтруизма.
Эфроимсон позиционировал себя как атеиста — в его время наука признавала только атеистическое мировоззрение. С тех пор многое изменилось. Так, академик Наталья Бехтерева, посвятившая жизнь изучению деятельности мозга, не считала правомерным противопоставлять научное и религиозное познание. Будучи тонким знатоком физиологии мозга, она пришла к выводу, что чем дальше и глубже развивается знание о мозге, тем больше оно противоречит теории эволюции и всё больше указывает на божественное происхождение человека.
Резервы мозга огромны, и пока неизвестно, для чего они предназначены. Мозг человека заранее готов ко всему, живёт как бы не в нашем веке, а в будущем, опережая сам себя. Он хранит больше тайн, чем Вселенная.
Горизонтальный водопад в Австралии (6 фото)