Многие, смотревшие американский фильм «Патриот» про Войну за независимость США, помнят эффектную сцену боя в самом конце. Вышколенные британские войска наступают на ополченцев, те дают пару залпов и обращаются в бегство. Англичане преследуют, ломают строй, бегут за холм, и… натыкаются на выстроенные и готовые к бою подразделения Континентальной армии. После чего терпят поражение. Сцена, безусловно, очень эффектная. И, что самое интересное – в целом не выдуманная. О сражении, вдохновившем Мэла Гибсона, сценариста фильма «Патриот» и исполнявшего главную роль, мы и поговорим сегодня.
Кампания 1781 года на Юге мятежных тринадцати колоний больше походила на лихорадочную попытку нащупать комбинационный путь победы в войне, нежели что-то планомерное и поступательное.
Британские регулярные войска, за несколькими исключениями, легко громили бунтовщиков, но ощутимого стратегического результата англичанам это не приносило. Джинн открытого военного мятежа был выпущен на свободу еще в 1775 году. Победить его можно было только постепенным взятием под контроль всей территории и тщательной политической зачистки. Но достаточное количество сил для этого Лондон выделять не спешил – надо было контролировать другие заморские земли.
Война шла годами, и английские командующие все сильнее убеждались – победить простыми полевыми сражениями не получится. Побитые и разгромленные, американские армии быстро таяли во времена неуспеха, и столь же быстро собирались обратно в тех местах, где в данный момент не было британских войск.
Последний шанс для англичан состоял в переносе боевых действий на Юг. Там процент лоялистов был выше, чем в каких-нибудь Пенсильвании или Массачусетсе. Сельскохозяйственный, «традиционный» регион, соседство с более агрессивными индейцами, и, как следствие, большая склонность искать защиту у сильной державы. Британцам казалось, что, стоит им прийти в регион, как скрывавшиеся до этого лоялисты покажут себя. У Короны появится прочный тыл, с опорой на который можно будет спокойно и поэтапно покорять Север.
Эти ожидания не оправдались – лоялисты на Юге, конечно, имелись, и не мало, но вполне удачно купировались местными же мятежниками. В этом отношении Война за независимость была еще и гражданской – на Юге шла настоящая резня между этими двумя фракциями. Масла в огонь добавляли и обычные бандиты, примыкавшие то к той, то к другой стороне в поисках возможностей пограбить.
У Континентальной армии и подчиненных ей отрядов ополченцев проблем тоже хватало. В августе 1780-го их крепко поколотили при Камдене, и армия вновь разбежалась. Партизанская война и резня между мятежниками и лоялистами, правда, продолжались, что поддерживало динамику общего противостояния. Тем не менее, американцы понимали, что следует что-то менять, чтобы не доиграться до еще одного крупного разгрома.
Первым делом «почистили» верхи. Вместо победившего при Саратоге в 1777-м, но провалившего Камден Горацио Гейтса южную армию возглавил Натаниэль Грин. Он тут же со всей энергией взялся за наведение порядка. Провозгласившие независимость от Короны, отдельные штаты не спешили, тем не менее, полностью отдаваться на дело войны с англичанами. Они, конечно, предоставляли солдат, но частенько экономили на их вооружении и обмундировании.
Грин намеревался положить этому конец. Уровень массового дезертирства и неустойчивости в бою прям зависел от урчания желудков и дыр в ботинках. Впрочем, солдат, имевший эти самые ботинки в принципе, зачастую мог считать себя счастливчиком – под городами Шарлотт и Хиллсборо Грин обнаружил множество солдат, разгуливающих, как он описал, в «форменной одежде индейцев».
Чтобы армия могла лучше фуражироваться, и, как следствие, перестать быть оборванной толпой, он разделил ее – столкнись он в таком состоянии с британцами, они бы все равно разбили ее остатки еще раз.
Одним из получившихся в результате разделения «частей» был отряд Даниэля Моргана. Действуя с западного берега реки Катоба, он совершал рейды на британские гарнизоны. И «доигрался» – в январе 1781-го английский главнокомандующий Корнуоллис отрядил за ним отряд под командованием Банастра Тарлтона.
На бумаге Морган превосходил Тарлтона – 1900 человек против 1100. Но это с тыловыми подразделениями – «активных штыков» было сильно меньше, в целом, те же 1100 человек. Да и среднее качество британских войск было намного выше. А еще у англичан было в 3 раза больше всадников, отлично подходивших для действий на раскинувшихся вокруг лугах.
Кроме того, Тарлтон имел конкретную задачу – накостылять Моргану, и шел налегке. Американцы постоянной базы поблизости не имели, и тащили с собой обозы. Рано или поздно они были бы настигнуты, и 16 января Морган решился дать бой.
Он выбрал холмы под городком Коупенс. Позиция была так себе – фланги открыты, поле сражения целиком не просматривается, позади река. Последнее, впрочем, было скорее на руку – зная склонность американцев (особенно ополченцев) разбегаться, так Морган хотя бы был уверен, что бежать будет некуда.
Его единственным шансом было наплевать на учебники тактики, и попробовать придумать что-то новое. С этим Морган справился: его силы состояли из расположенных на склоне холма трех линий пехоты – чем глубже, тем внушительнее. Первая линия, насчитывавшая всего 150 ополченцев, должна была завязать бой, после чего слиться со второй. Та, после этого, должна была дать два залпа, после чего отступить за холм и перестроиться – Морган не испытывал иллюзии насчет способности ополченцев держать натиск противника. Но выстрелы могли расстроить порядки англичан, и в этом плане они могли быть полезны. Это давало возможность контратаковать для основной, самой надежной и сильной линии – 450 солдатам Континентальной армии.
Но на утро 17 января, когда началось сражение, все пошло не так.
Противник пошел в атаку. Ополченцы дали свои два залпа, после чего, как и планировалось, двинулись за холм. На них, правда, тут же набросились английские всадники, но Морган парировал это кавалерийским резервом, и британская конница отступила.
Тем временем пехота Тарлтона продолжала решительно идти вперед. Англичане стали охватывать правый фланг американцев, и ее командующий попытался сманеврировать одной из рот, чтобы упредить их. Но команда «кругом и влево» оказалась для плохо «сыгранных» американцев оказалась слишком сложной. Поэтому они ограничились первой ее частью, после чего, немного потоптавшись, двинулись в тыл. Увидев отступление роты, за ней потянулась вся линия.
Морган от всего увиденного в восторге не был, но ему хватало опыта, чтобы понимать: разворачивать отступающих поздно. Сейчас они делают это в полном порядке, но, если начать активно маневрировать, строй неопытных в «шагистике» войск будет окончательно сломан, и они станут легкой добычей. Поэтому он решил отступить за холм. После этого солдаты должны были развернуться и встретить неприятеля.
Британцы тем временем лицезрели типичнейшую для себя картину – отступающих американцев. Пока что они делали это в порядке. Но Тарлтон привык – очень скоро подобное у мятежников переходит в паническое бегство. Надо было только «подтолкнуть». И наступающие «красные мундиры», даже не дожидаясь реакции командира, бросились вперед – они тоже думали, что знали, чем все это закончится. Тарлтон не возражал – мало того, он швырнул на стол все, что у него было, отправив в эту атаку весь резерв.
Но реальность оказалась далека от представлений. Вбежав на холм, окончательно развалившие строй англичане увидели не удирающую, но полностью готовую к бою американскую пехоту. В британцев тут же полетели свинцовые залпы – не готовые к такому плотному огню, «красные мундиры» превратились в неорганизованную толпу. Тут же подоспела успевшая вновь собраться для удара мятежная кавалерия, обрушившаяся на правый фланг. Спустя несколько минут дело завершили атаки американской пехоты — солдаты Континентальной армии по фронту и успевшие перестроиться ополченцы на британском левом фланге.
Это был полный разгром. Тарлтон еле унес ноги. Потери убитыми и пленными перевалили за 80 процентов – по итогам битвы при Коупенсе британцы не досчитались более 900 человек. Американцам победа далась, практически что, даром – 25 убитых.
Морган тут же стал в Континентальной армии знаменитостью и приобрел авторитет тактического гения. Американцам казалось, что они нашли чудо-рецепт против отлаженной военной машины Британской империи. Впоследствии они не раз использовали тактику эшелонированной обороны против англичан. Но она, конечно, уже не могла дать таких результатов – хотя бы потому, что противник, больно обжегшись, всегда предполагал нечто в таком духе и принимал меры.
Но яркая победа повлияла на самое важное – она повысила боевой дух. Причем не только в армии – речь шла и о противостоянии «патриоты/лоялисты», и о партизанской войне. Надежды «замирить» Юг и найти твердую почву для Корнуоллиса, и без того сомнительные, теперь рухнули окончательно. Вопрос о том, кто победит в войне, уже не стоял.
Война на Юге
Кампания 1781 года на Юге мятежных тринадцати колоний больше походила на лихорадочную попытку нащупать комбинационный путь победы в войне, нежели что-то планомерное и поступательное.
Британские регулярные войска, за несколькими исключениями, легко громили бунтовщиков, но ощутимого стратегического результата англичанам это не приносило. Джинн открытого военного мятежа был выпущен на свободу еще в 1775 году. Победить его можно было только постепенным взятием под контроль всей территории и тщательной политической зачистки. Но достаточное количество сил для этого Лондон выделять не спешил – надо было контролировать другие заморские земли.
Война шла годами, и английские командующие все сильнее убеждались – победить простыми полевыми сражениями не получится. Побитые и разгромленные, американские армии быстро таяли во времена неуспеха, и столь же быстро собирались обратно в тех местах, где в данный момент не было британских войск.
Последний шанс для англичан состоял в переносе боевых действий на Юг. Там процент лоялистов был выше, чем в каких-нибудь Пенсильвании или Массачусетсе. Сельскохозяйственный, «традиционный» регион, соседство с более агрессивными индейцами, и, как следствие, большая склонность искать защиту у сильной державы. Британцам казалось, что, стоит им прийти в регион, как скрывавшиеся до этого лоялисты покажут себя. У Короны появится прочный тыл, с опорой на который можно будет спокойно и поэтапно покорять Север.
Эти ожидания не оправдались – лоялисты на Юге, конечно, имелись, и не мало, но вполне удачно купировались местными же мятежниками. В этом отношении Война за независимость была еще и гражданской – на Юге шла настоящая резня между этими двумя фракциями. Масла в огонь добавляли и обычные бандиты, примыкавшие то к той, то к другой стороне в поисках возможностей пограбить.
Отчаянные меры
У Континентальной армии и подчиненных ей отрядов ополченцев проблем тоже хватало. В августе 1780-го их крепко поколотили при Камдене, и армия вновь разбежалась. Партизанская война и резня между мятежниками и лоялистами, правда, продолжались, что поддерживало динамику общего противостояния. Тем не менее, американцы понимали, что следует что-то менять, чтобы не доиграться до еще одного крупного разгрома.
Назвать желудки мятежников полными, а форму чистой и новой значит сильно погрешить против правды
Первым делом «почистили» верхи. Вместо победившего при Саратоге в 1777-м, но провалившего Камден Горацио Гейтса южную армию возглавил Натаниэль Грин. Он тут же со всей энергией взялся за наведение порядка. Провозгласившие независимость от Короны, отдельные штаты не спешили, тем не менее, полностью отдаваться на дело войны с англичанами. Они, конечно, предоставляли солдат, но частенько экономили на их вооружении и обмундировании.
Грин намеревался положить этому конец. Уровень массового дезертирства и неустойчивости в бою прям зависел от урчания желудков и дыр в ботинках. Впрочем, солдат, имевший эти самые ботинки в принципе, зачастую мог считать себя счастливчиком – под городами Шарлотт и Хиллсборо Грин обнаружил множество солдат, разгуливающих, как он описал, в «форменной одежде индейцев».
Чтобы армия могла лучше фуражироваться, и, как следствие, перестать быть оборванной толпой, он разделил ее – столкнись он в таком состоянии с британцами, они бы все равно разбили ее остатки еще раз.
Последний шанс Дэниэла Моргана
Одним из получившихся в результате разделения «частей» был отряд Даниэля Моргана. Действуя с западного берега реки Катоба, он совершал рейды на британские гарнизоны. И «доигрался» – в январе 1781-го английский главнокомандующий Корнуоллис отрядил за ним отряд под командованием Банастра Тарлтона.
На бумаге Морган превосходил Тарлтона – 1900 человек против 1100. Но это с тыловыми подразделениями – «активных штыков» было сильно меньше, в целом, те же 1100 человек. Да и среднее качество британских войск было намного выше. А еще у англичан было в 3 раза больше всадников, отлично подходивших для действий на раскинувшихся вокруг лугах.
Кроме того, Тарлтон имел конкретную задачу – накостылять Моргану, и шел налегке. Американцы постоянной базы поблизости не имели, и тащили с собой обозы. Рано или поздно они были бы настигнуты, и 16 января Морган решился дать бой.
Он выбрал холмы под городком Коупенс. Позиция была так себе – фланги открыты, поле сражения целиком не просматривается, позади река. Последнее, впрочем, было скорее на руку – зная склонность американцев (особенно ополченцев) разбегаться, так Морган хотя бы был уверен, что бежать будет некуда.
Командовавший британским отрядом Банастр Тарлтон – молодой импульсивный кавалерист
Его единственным шансом было наплевать на учебники тактики, и попробовать придумать что-то новое. С этим Морган справился: его силы состояли из расположенных на склоне холма трех линий пехоты – чем глубже, тем внушительнее. Первая линия, насчитывавшая всего 150 ополченцев, должна была завязать бой, после чего слиться со второй. Та, после этого, должна была дать два залпа, после чего отступить за холм и перестроиться – Морган не испытывал иллюзии насчет способности ополченцев держать натиск противника. Но выстрелы могли расстроить порядки англичан, и в этом плане они могли быть полезны. Это давало возможность контратаковать для основной, самой надежной и сильной линии – 450 солдатам Континентальной армии.
Но на утро 17 января, когда началось сражение, все пошло не так.
Неожиданный разгром
Противник пошел в атаку. Ополченцы дали свои два залпа, после чего, как и планировалось, двинулись за холм. На них, правда, тут же набросились английские всадники, но Морган парировал это кавалерийским резервом, и британская конница отступила.
Тем временем пехота Тарлтона продолжала решительно идти вперед. Англичане стали охватывать правый фланг американцев, и ее командующий попытался сманеврировать одной из рот, чтобы упредить их. Но команда «кругом и влево» оказалась для плохо «сыгранных» американцев оказалась слишком сложной. Поэтому они ограничились первой ее частью, после чего, немного потоптавшись, двинулись в тыл. Увидев отступление роты, за ней потянулась вся линия.
Морган от всего увиденного в восторге не был, но ему хватало опыта, чтобы понимать: разворачивать отступающих поздно. Сейчас они делают это в полном порядке, но, если начать активно маневрировать, строй неопытных в «шагистике» войск будет окончательно сломан, и они станут легкой добычей. Поэтому он решил отступить за холм. После этого солдаты должны были развернуться и встретить неприятеля.
Британцы тем временем лицезрели типичнейшую для себя картину – отступающих американцев. Пока что они делали это в порядке. Но Тарлтон привык – очень скоро подобное у мятежников переходит в паническое бегство. Надо было только «подтолкнуть». И наступающие «красные мундиры», даже не дожидаясь реакции командира, бросились вперед – они тоже думали, что знали, чем все это закончится. Тарлтон не возражал – мало того, он швырнул на стол все, что у него было, отправив в эту атаку весь резерв.
Но реальность оказалась далека от представлений. Вбежав на холм, окончательно развалившие строй англичане увидели не удирающую, но полностью готовую к бою американскую пехоту. В британцев тут же полетели свинцовые залпы – не готовые к такому плотному огню, «красные мундиры» превратились в неорганизованную толпу. Тут же подоспела успевшая вновь собраться для удара мятежная кавалерия, обрушившаяся на правый фланг. Спустя несколько минут дело завершили атаки американской пехоты — солдаты Континентальной армии по фронту и успевшие перестроиться ополченцы на британском левом фланге.
Это был полный разгром. Тарлтон еле унес ноги. Потери убитыми и пленными перевалили за 80 процентов – по итогам битвы при Коупенсе британцы не досчитались более 900 человек. Американцам победа далась, практически что, даром – 25 убитых.
Морган тут же стал в Континентальной армии знаменитостью и приобрел авторитет тактического гения. Американцам казалось, что они нашли чудо-рецепт против отлаженной военной машины Британской империи. Впоследствии они не раз использовали тактику эшелонированной обороны против англичан. Но она, конечно, уже не могла дать таких результатов – хотя бы потому, что противник, больно обжегшись, всегда предполагал нечто в таком духе и принимал меры.
Но яркая победа повлияла на самое важное – она повысила боевой дух. Причем не только в армии – речь шла и о противостоянии «патриоты/лоялисты», и о партизанской войне. Надежды «замирить» Юг и найти твердую почву для Корнуоллиса, и без того сомнительные, теперь рухнули окончательно. Вопрос о том, кто победит в войне, уже не стоял.
- Автор:
- Тимур Шерзад
- Использованы фотографии:
- www.pinterest.ru, www.thoughtco.com, www.battlefields.org
10 синдромов, которые приключатся у твоего мужчины