Тесто № 11. Психоалхимия. Разморозка

Начинается продажа мест на тестирование № 11.

ЗДЕСЬ

Обратите внимание на дату и время. Вводите адрес почты правильно, исправить ошибку будет нельзя и ссылка вам не придет.

Так же обратите внимание на новые технические нюансы, которые важны для прохождения теста. Например, на браузер Google Chrome, который должен быть у вас установлен.

Как предупреждала в недавнем анонсе, это тестироване создано на материале классических произведений.

Главные герои - рыбаки (в основном - хищники). Задания - про основы рыбалки.

Знания классических произведений, из которых взяты отрывки, не обязательно, это не повлияет на решение задач.

Было бы несправедливым обсуждать смоделированные ситуации из сериала "Разморозка", истории современных хищников и обойти вниманием хищников классических, давно вошедших в золотой фонд мировой литературы и ставших архетипами коллективного бессознательного.

Я надеюсь, что атмосфера погружения на тестировании позволит не только иначе взглянуть на имена, ставшие нарицательными и символическими, но и понять с их помощью механизм любовного магнетизма.

До сих пор произведения про роковых любовниц и любовников воспринимались как описания силы человеческих страстей или слабости человеческого духа, а сила чар не анализировалась никак. В лучшем случае пороку приписывалось загадочное обаяние. Вы сможете увидеть, что секрет очарования заключается в хороших границах и в отсутствии короны, и другого секрета у чар нет. Если же у жертвы хищника границы совсем дурны и она имеет склонность к быстрому росту короны, быстрое нарастание страсти и трагический слив (всего, и имущества, и репутации, и жизненных сил) для нее неминуем.

Кроме традиционного вопроса: как настроение перед тестом (?), предлагаю небольшую разминку.

Это отрывок из трактата Стендаля "О любви".

Опишите все, что видите в этом рассказе, опираясь на знания основ психоалхимии. Сам Стендаль в своем трактате не скрывает, что описывает алхимические процессы: любовную разморозку и кристаллизацию.

"На моих глазах очаровательная и благородная Вильгельмина, приводившая в отчаяние всех красавцев Берлина, презирала любовь и насмехалась над ее безумствами.

Блистая молодостью, красотой, всякого рода счастьем, она имела необъятное состояние, которое, давая ей возможность развивать все свои способности, как будто соединилось с природой, чтобы явить миру столь редкий пример полного счастья, доставшегося существу, вполне его достойному. Ей было двадцать три года; уже давно допущенная ко двору, она отвергла там ухаживания высокопоставленных лиц; ее скромную, но непоколебимую добродетель ставили в пример, и люди, наиболее достойные любви, отчаявшись понравиться ей, искали только ее дружбы. Однажды вечером она едет на бал к принцу Фердинанду и танцует там десять минут с одним молодым капитаном.

"С этой минуты,-- писала она впоследствии своей подруге {Переведено дословно из "Мемуаров" Ботмера.},-- он стал владыкой моего сердца и меня самой, и притом до такой степени, что это привело бы меня в ужас, если бы счастье видеть Германа оставило мне время для размышлений обо всем остальном в жизни. Моей единственной мыслью было: обращает ли он на меня хоть немного внимания?

Единственное утешение в моих ошибках для меня сейчас -- поддерживать в себе иллюзию, будто высшая сила отняла меня у себя самой, похитив мой разум. Никакими словами, сколько-нибудь передающими действительность, я не в состоянии описать, каких пределов достигало при одном виде его расстройство и смятение всего моего существа. Я краснею, думая о том, с какой быстротой и стремительностью меня потянуло к нему. Если бы первым его словом, когда он, наконец, заговорил со мной, было: "Вы меня обожаете?", у меня, поистине, не хватило бы сил не ответить: "Да". Я была далека от мысли, что действие чувства может быть одновременно столь стремительным и неожиданным. Одно мгновение мне казалось даже, что меня отравили.

К несчастью, вам и свету, мой друг, известно, что я страстно полюбила Германа; да, в какие-нибудь четверть часа он стал мне так дорог, что потом уже не мог стать дороже, Я видела все его недостатки и все прощала ему, лишь бы только он любил меня.

Вскоре после того, как я танцевала с ним, король уехал. Герман, состоявший в дежурном отряде, принужден был следовать за ним. Вместе с Германом все в мире исчезло для меня. Тщетно пыталась бы я описать вам ту невыносимую тоску, которая овладела мной, как только я перестала его видеть. Равным ей по силе было только горячее желание остаться наедине с собой.

Наконец, я смогла уехать. Едва запершись на ключ в своей комнате, я попыталась оказать сопротивление своей страсти. Мне показалось, что это удалось. Ах, мой дорогой друг, как дорого заплатила я в тот вечер и в последующие дни за приятную возможность верить в свою добродетель!"

То, что вы прочли сейчас, представляет собой точный рассказ о событии, сделавшемся злобой дня, потому что через месяц или два, на беду бедной Вильгельмины, окружающие заметили ее чувство. Таково было начало длинного ряда несчастий, из-за которых она погибла в столь юном возрасте и столь трагическим образом, отравившись сама или отравленная своим возлюбленным.

Все, что мы могли разглядеть в этом молодом капитане, сводилось к тому, что он прекрасно танцевал, отличался большой веселостью, еще большей самоуверенностью, казался очень добрым и жил с распутными женщинами; он был к тому же неважного происхождения, весьма беден и при дворе не появлялся.

Нужно не отсутствие недоверия, а, наоборот, усталость от Недоверия и, так сказать, нетерпеливое мужество против случайностей жизни. Сама того не зная, душа, затосковав от жизни без любви, помимо своей воли убежденная примером других женщин, поборовшая всякий страх перед жизнью, недовольная печальным счастьем гордости, незаметно для себя создает образец совершенства. В один прекрасный день она встречает существо, похожее на этот образец, кристаллизация узнает свой предмет по смятению, которое он вызывает в ней, и душа навсегда отдает владыке своей судьбы то, о чем она давно мечтала {Несколько фраз, взятых у Кребильона, т. III.}.

Женщины, подверженные такому несчастью, слишком горды душой, чтобы любить иначе, чем страстно. Для них было бы спасением, если бы они могли унизиться до легкого романа.

Так как внезапная вспышка является следствием тайной усталости от того, что катехизис зовет добродетелью, и от скуки, навеваемой однообразием совершенства, я склоняюсь к мысли, что его должны чаще всего вызывать те, кого а обществе называют шалопаями"