Ю. Пивоваров: Вы знаете, у нас постоянно что-то реформируют, реорганизуют. Ходили такие слухи, что после выборов президентских разделят это Министерство, которое сейчас Васильева возглавляет. Но я не вижу по-настоящему смысла, потому что в 13-м году была проведена реформа Академии наук. «Реформа» — это такое мягкое слово, это эвфемизм. На самом деле, ее убили. И возникла организация ФАНО (Федеральное агентство научных организаций), которое теперь руководит всей академической наукой, это большая часть российской науки. Как они будут сочетаться – Министерство науки, ФАНО, еще какие-то остатки Академии наук – мне трудно сказать. Я только знаю, что никогда российская наука не находилась в таком бедственном состоянии. Не в смысле ученых умов, а в смысле руководства ей, организации, чем сейчас. Вот эта реформа 13-го года, которая оторвала академические институты от Академии наук и передала молодым ребятам, приехавшим, в основном, из Красноярска — это финансисты, менеджеры и так далее.
Они теперь учат нас, как мы должны писать, что мы должны открыть, какое количество работ должно быть и так далее. Но это бред. Такое представить невозможно. Даже какая-нибудь аракчеевщина в 19-м веке, она хоть чем-то объяснялась, а здесь… Я всю жизнь прожил в Академии наук, более 40-ка лет работаю в ней, более 17-ти руководил крупнейшим институтом ИНИОН. Я должен сказать, что меня не надо учить, что я должен делать и как я должен делать. А меня именно учат. И дикая совершенно отчетность – все плачут, не дает работать. В общем, с нашей наукой плохие. А эта реформа – я думаю, очередная административная реформа. Несколько лет пройдет, потом снова сольют, потом разольют. Дело не в этом. Дело в том, что гибнет наука, она не финансируется, низкие зарплаты. И сейчас засилье людей, которые ничего не понимают. Я не говорю, что Академия наук до 13-го года была идеальным учреждением, как и все. Нет. Но я понимаю, что стоит за тем, что на самом деле уничтожается наша наука и прежде всего Академия наук. Дело даже на в самой науке.
Дело в том, что Академия наук всегда была островком гражданских свобод. Это такой сегмент гражданского общества. Когда-то академик Капица, лауреат Нобелевской премии, сказал, что «в каждой стране есть какой-то институт, который стоит выше реальной политики и выражает такие моральные потенции общества. В США это Верховный Суд, в Великобритании это Палата лордов». Он этого не сказал, но я бы дополнил, что в Германии это институт президента в послевоенной Германии. «А в России это Академия наук», — сказал Капица.
С. Крючков: За 5 лет этой реформы это перестало быть так?
Ю. Пивоваров: Ну, разумеется. Вот просто разгромили. Есть Академия наук – это пару тысяч академиков и член-корров, это, в основном, пожилые мужчины. Все остальное – им руководят ребята, которые вообще в науке ничего не знают, но они точно знают, чем мы должны заниматься. И они гробят науку. Ну и финансирование.
А. Ежов: Но, при этом, бедственность положения, судя по всему, в самой Российской академии наук понимают. Во всяком случае, они… Последние отчеты, касающиеся утечки мозгов, например.
Ю. Пивоваров: Нет, новый президент, мы его избрали недавно, полгода назад, академик Сергеев, он очень активен, он сразу въехал в дело, он сразу нас стал здорово защищать. Правда, и до этого, и Фортов, и Осипов, предыдущие президенты тоже пытались что-то сделать, но есть силы превосходящие, понимаете. Ну это трагедия для страны. В 24-м году Академии наук должно исполниться 300 лет. Это самая старая светская организация. Самая старая и большая – церковь, конечно. Но это духовная организация. И вот я просто на секунду отвлекусь. В свое время Хрущев хотел закрыть Академию наук. И приехал в президиум Академии наук. Президентом был академик Несмеянов, потрясающий ученый и организатор. Он выслушал крики Хрущева, причем, не всегда цензурные, и сказал: «Ну, хорошо, Никита Сергеевич, в будущем в исторических учебниках будет написано – «Петр Великий открыл Академию, вы – закрыли». Никита матюгнулся и уехал. Но в 13-м году ее фактически закрыли.
А. Ежов: Ну вот нынешняя ситуация, которую мы наблюдаем, насколько она беспрецедентна в плане в плане вот именно той бедственности положения, о которой вы говорите? За 300 лет, более чем.
Ю. Пивоваров: Она абсолютна беспрецедентна. Надо сказать, что хотя Академии почти 300 лет, но нынешний вид она приобрела уже при советской власти. И в этом нет ничего…
А. Ежов: Это структурные какие-то вещи?
Ю. Пивоваров: Это огромное количество институтов, это по направлениям. Это в Академии наук называется отделения. Это много всего. Это традиция советская, до этого российская традиция, что координация деятельности и руководство научными исследованиями принадлежит Академии наук. В 90-е годы – в начале нулевых сказали, давайте как в Америке, все в университет. Но у нас традиция другая университетская, не такая, как американская. Наш университет – это гумбольдтовский университет, по германской традиции. Это первое. И второе. Нам говорили: «Вы должны преподавать». У меня треть сотрудников научных пошла преподавать. Теперь говорят: «Вы не имеет права. Значит, вы на работу не ходите, пока вы преподаете». Вот так. Я не утрирую. Не карикатуры это. Я просто не имею возможности долго об этом говорить. Но это факт.
С. Крючков: Юрий Сергеевич, а вот в этом реформировании Академии наук какая роль принадлежит Министерству науки и образования нынешнему?
Ю. Пивоваров: Никакая. Академия наук никогда и сейчас институты подчиняются этой организации ФАНО, это Федеральное агентство научных организаций. Мы никогда не подчинялись. С этим Министерством сотрудничают многие наши ведущие академики, при них есть научные советы и общественные. Но впрямую мы никогда не подчинялись. Я готов допустить, что могут нас подчинить этому Министерству, ФАНО ввести туда как элемент. Но это я не знаю. Я не могу копаться в фантазиях наших бюрократов.
Постирайте губку