Те, кому за 40 или больше, наверняка помнят замечательный фильм из детства «Вам и не снилось». Это трогательная история о первой любви, рефреном в которой звучала песня на стихи Рабиндраната Тагора «Последняя поэма».

Ветер ли старое имя развеял,

Нет мне дороги в мой брошенный край.

Если увидеть пытаешься издали,

Не разглядишь меня, не разглядишь меня,

Друг мой прощай!

Удивительно, но спустя много лет после просмотра ленты, я вдруг задумалась об истинном смысле слов, этой баллады. Вряд ли в детстве, когда мы проливали над ней слезы, нам приходило в голову, что в песне речь идет вовсе не о земной любви. Теперь я искренне удивляюсь: как тогдашнее киношное начальство выпустило фильм на экраны с таким саундтреком. Что ж, делаем скидку на то, что взрослые дяди и тёти особо не вникли в текст.

На первый взгляд – это просто красивые слова, затейливо нанизанные одно на другое, и положенные на музыку. Вроде и о любви речь идет, значит, все в тему. Но прослушав песню на взрослую голову, да еще отягощенную эзотерическими знаниями, я многое поняла.

Начнем с того, что Рабиндранат Тагор – индус, и как все люди своего времени и страны, исповедовал индуизм. Что мы знаем об этой религии и государстве? Что эта страна йогов, учения о чакрах и переселении душ, соуса карри, каст и священных животных…

Все правильно. Большинство жителей Индии исповедует индуизм. У него много течений и разновидностей, чтобы не забивать голову читателя ненужными подробностями, не стану в них углубляться. Скажу лишь, что индуисты своеобразно относятся к смерти. Нам, европейцам, неважно, христиане мы или нет, такого «непочтительного» отношения не понять. Почему же «непочтительного»? Да потому что, великая река Ганг ежегодно принимает в свои грязноватые объятия сотни, а то и тысячи тел покойников. Такая вот традиция: индусы не ходят к умершим родственникам в Родительскую Субботу, не оставляют на могилах еду и питье. У многих попросту нет могил. Тела умерших родных укутывают в подобие савана и отправляют по течению могучей полноводной артерии.

Вслушайтесь в эти слова, отбросив романтический флёр, навеянный кинофильмом:

Я уплываю, и время несет меня с края на край,

С берега к берегу, с отмели к отмели, друг мой, прощай!

Знаю, когда-нибудь с дальнего берега, с дальнего прошлого

Ветер весенний ночной принесет тебе вздох от меня.

Ничего странного не находите? Причем тут берег, отмель, время, которое несет с края на край. Как-то не вяжутся слова с любовными переживаниями в реальной жизни. Отброшу мой вечный скептицизм и насмешку, скажу без лукавства: от этих щемящих душу слов «вот такенные мурашки по телу». Но не потому, что я такая сентиментальная, а потому что песня – погребальная! Понимаете, прощальная! Так не прощаются друг с другом живые люди, которые завтра встретятся, так говорят тому, кого больше никогда не увидят. По крайней мере, в этой жизни, и в нынешнем воплощении!

«Последняя поэма» потому и названа так, что посвящена вечной разлуке с любимым человеком в лучших традициях индуизма. Слова написаны от лица умершего, чье тело благодарно принимает великий Ганг и несет туда, где однажды оно найдет последнее пристанище. Труп прибьет к берегу, его обглодают рыбы и все будет не так радужно, как звучит на первый взгляд. Но великая сила искусства на то и дана, чтобы даже столь неприглядную картину нарисовать так, чтобы слезы наворачивались на глаза.

Ничего себе – воскликнет особо впечатлительный читатель, ‒ это получается, что я столько времени грустил над стихом, написанным от лица трупа, плывущего по Гангу?! И да, и нет. С одной стороны, если переводить и понимать поэму буквально, так как она написана, то да – это песня о ритуальном погребении. С другой, даже такие скептики, как я, понимают, что в словах Тагора заложена высшая мудрость Бытия. Он говорит о круговороте жизни в природе, о вечном перерождении, о возможности встретиться в иной ипостаси, о том, что любовь и душа вечны, а тело лишь оболочка.

По реке плывет не труп дорого и любимого человека, а его земное воплощение, Дух устремился дальше. Навстречу Солнцу и Свету, чтобы через некоторое время вернуться. Здесь, на Земле остался след человека, увековеченный в его делах, мыслях и поступках.

Ты погляди, ты погляди, ты погляди

Не осталось ли что-нибудь после меня.

Увидимся ли мы в другой жизни, узнаем ли друг друга – вот в чем вопрос. Как узнать, что тот, кого ты отправил в бессрочное плавание по желтоватым водам реки, вернулся? Возможно ли угадать в толпе из тысячи душ, ту, которую любил и потерял?

В полночь забвенья, на поздней окраине жизни твоей,

Ты погляди без отчаянья, ты погляди без отчаянья,

Вспыхнет ли, примет ли облик безвестного прошлого,

будто случайного, Примет ли облик безвестного прошлого, будто случайного.

Удивительно, но теперь каждый раз, когда я перечитываю эти строки, мне все больше становится понятен их сакральный смысл. Я все больше удивляюсь, как «Последняя поэма» попала в фильм? Красивые слова, вроде как про любовь и отношения, вряд ли авторы разбирались в тонкостях учения индусов. Может быть, их подбодрили и убедили эти слова:

Это не сон, это не сон,

Это вся правда моя, это истина.

Смерть побеждающий вечный закон это любовь моя…

Это любовь моя… это любовь моя…

Но странно, прямым, же текстом говориться о любви, побеждающей смерть. О вечном единении душ. Странно, что этого никто не заметил. Когда я рассказала о своих логических выводах знакомой, работающей психологом, она удивилась. Быстренько нашла песню, прослушала и пришла в восторг. Сказала, что будет использовать ее для терапии в трудных случаях. Да, моя подруга увлекается индийскими учениями, и она мои догадки подтвердила. Речь в «Последней поэме» действительно идет о прощании с любимым человеком, который ушел навсегда. И да, написана она от лица умершего, чье тело, закутанное в саван, бережно предали воде. Ты – гений, воскликнула Анжела. Как ты умудряешься увидеть в обыденных и знакомых вещах что-то новое! А я грустно ответила: не дай бог никому видеть мир так, как вижу его я, тяжело это, мой дорогой психолог!