Борька-Счастливчик

Но это был не просто гараж. Это было место, где спорили до крика, до хрипоты, почти до драки. Спорили, потом, как в кино наступала тишина, в момент этой тишины разливали по 50 грамм. Выпивали, молчали, морщились, кряхтели…

И внезапно, будто по чьей команде спор возобновлялся снова, на том самом месте – на котором и замирал.

У Борьки был автомобиль "Москвич — 412", который он выгонял на улицу часов в пять вечера. Это был знак. Борька готов к приему гостей. Он залезал в смотровую яму, и открывал дверь в погреб. Доставал пару банок соленых огурцов, либо снимал с гвоздя копченого леща, которого поймал в прошлую субботу. На верстаке раскладывал в качестве скатерти газету «Правда» Газета выполняла функцию скатерти. Причем здесь была уже традиция – газета «Правда» была скатертью по будням. По пятницам был » Советский спорт», а в выходные » Неделя». Для больших литературных праздников, вроде дня рождения Александра Сергеевича Пушкина была запасена » Литературная газета». Скатерти часто были поводом для тостов или споров, точнее материалы, опубликованные в этих газетах.

Гости подтягивались часам к шести вечера. Борька стоял в соломенной шляпе, облокотившись о крыло «Москвича». Из-за поворота появлялся первый гость. Мужик в спецовке с сумкой с надписью «Спорт» на плече. Неторопливым шагом он направлялся к Борькиному гаражу. Борька недодавая виду следил за гостем боковым зрением и почти незаметно ему кивая, как бы здороваясь . Гость доставал бутылку водки, и поворачиваясь к Борьке говорил какую то дежурную фразу:
— Я тут мимо проходил… Решил зайти…
Борька вспыхивал, сдвигал шляпу на затылок:
— И правильно сделал, Витя!
И указывал на шкафчик с стопками: — Доставай!
Витя доставал рюмки, с шумом дышал в них – как бы сдувая пыль. Быстро разливали по 50 грамм. Опрокидывали. Не закусывая – наливая по второй и протяжно выдыхали воздух… Потом молча хрустели зелёным луком.

Дискуссионную регату всегда начинал Борька:
— Вот, смотри, Вить… Бегемот вроде корова?
Витька ковырялся в зубах спичкой, пытаясь достать застрявший кусочек зеленного лука:
— Ну…
Борька для виду пинал заднее колесо Москвича:
— А нрав то лютый… Злой он, этот бегемот. Особенно если он баба, и у нее есть детеныш.

Через два часа гостей уже было человек 8-10, все хорошо друг друга знали, и человеку с стороны казалось что в гараже собрались ведущие бегемотоведы города:

— Миша! Как у бегемота то хвоста то нет?!! Ну, ты же человек с высшим образованием!!! Ты же очки носишь! Есть у них хвост! Шишкой он! Шишкой! Но есть!
Потом все выпивали за хвост бегемота, который шишкой.

Это были слесари, токаря, электрики которые работали на заводах и после смены всегда приходили в Борькин гараж. Каждый вечер. Из года в год. Когда заводы развалились, приходили вечером по старой памяти. Они старели в этом гараже. Они гробили там свое здоровье. Но они были счастливы.

Потом я продал гараж и попрощался с тёплой компанией Борькиных друзей. Провожали как родного. Рыдали на плечах. В сотый раз предлагали выпить на посошок. Провожали пьяной толпой и потом долго смотрели мне вслед… Прошло лет… двадцать, наверное…

Стою в супермаркете в очереди, оборачиваюсь, а там Борька! Лет уже под семьдесят. Деловито перебирает продукты в корзине — масло, мука, стиральный порошок. Жена послала в магазин. Когда он рассчитался, я подошёл к нему:
— Привет, Борька! Он щурил глаза и не мог вспомнить.
Я ему дал пару подсказок.
Он засветился: — Саня! Волга! Газ -24! Е- мае!
Был рад встречи. Москвич снял с учёта и отдал в деревню. А вот гараж продать — рука не поднялась.
— А как там мужики? — спросил я.
Борька как то посерел весь и опустил глаза, тихо говоря себе под нос :
— Валера умер… Ванька умер… Кольку убили… Стык Гриша умер… Цирроз… Грюня… живой. Но ногу отрезали… Кекс Нунчаки в дурке… Леша уехал в Израиль… Гоги — Магоги… его поездом сбило…
Он ещё долго перечислял ушедших, убитых и уехавших друзей… Потом как то осекся, еще больше ссутулился. Поднял глаза, а в них были слезы…
— Нет больше ни кого, Саша… Нет… Поговорить не с кем. По душам. За жизнь! Да и я уже старик… Ладно, давай! Он протянул руку и пожал её. Хлопнул меня по плечу и пошел в сторону своего дома. Потом вдруг развернулся и быстро пошел в другую сторону. К своему гаражу.

Его сейчас называют Борька — Счастливчик. Из-за того, что все его собутыльники умерли, а он живой. Да разве это счастье, когда поговорить не с кем. Не выпить, а поговорить. Положить руку на плечо Сереге Трактористу, и перегаром прошептать ему:
— Послушай, дружище. Послушай: далеко, далеко, на озере Чад...
Изысканный бродит жираф...
Ему грациозная стройность и нега дана,
И шкуру его украшает волшебный узор,
С которым равняться осмелится только луна,
Дробясь и качаясь на влаге широких озер.

Серега поднимал пьяные глаза к небу и зачем то говорил фразу: — Мать, моя Зина! А давай Боря за озеро Чад выпьем? И они пили за далекое-далекое озеро в какой-то жаркой стране… Очень далекой стране от этого гаража с коричневыми воротами, где когда то жило Счастье…
© А.Коротченко