Мне было тогда 18 лет. В этом возрасте уже начинаешь встречаться с девушками, открываешь для себя взрослую жизнь. Хочется всего и сразу. Но если папа у тебя не мент, прокурор или чиновник из налоговой администрации, то всё, что тебе светит – дуля с маком, как говорят. Понимание того, как всё устроено вокруг на самом деле, тоже приходит примерно в этом возрасте. До того лета я был идеалистом и считал, что всего смогу добиться своим умом, способностями и трудом. Но сегодня я немного иначе смотрю на жизнь. Я хорошо учился в школе и легко, без взяток, поступил в институт.
С первого класса я занимался спортом – восточными единоборствами, а именно одним из боевых стилей карате-до, «цунами». Этот стиль балансирует на грани законности, все десять лет, что я занимался, ходили слухи, что «лавочку» закроют, что такие бойцы опасны для общества, но наше спортивное общество продолжало существовать. Сегодня я вижу, как многие мои бывшие товарищи по спорту занимаются рейдерством, рэкетом или работают в охране у уголовных авторитетов. И неплохо живут.
Но я не собирался идти по этому пути. Мой отец говорил: «Твои бритоголовые дружки живут сейчас неплохо, но проживут недолго, я это в 90-проходил». И я полностью был с ним согласен. От спорта я получил, что хотел: здоровье, возможность относительно безбоязненно ходить по улицам, уважение друзей и знакомых. На том и хватит. Но карманные деньги нужны, стипендия смехотворная. Поначалу думал подзаработать на перепродаже ярких аквариумных рыбок, т.к. с детства увлекаюсь аквариумистикой, но оказалось, что для успешного развития этого бизнеса нужны серьезные капиталовложения.
Которых взять было неоткуда. В итоге и я решил летом подзаработать на оптовом рынке. Устроился к дельцу, торговавшему рыбой. Чего я только не насмотрелся за первый месяц! Больше я в жизни не куплю рыбу на базаре, даже в той стране, где сейчас живу. Правда, нет никаких гарантий, что в магазинах не происходит то же самое. Мой шеф, жуткий барыга и поддонок, поставил меня в «отделение реанимации», как он это называл. По сути это был 40-футовый морской контейнер, в котором с помощью химических чудес мы возвращали протухшей рыбе подобие товарного вида.
Кто-то в шутку нарисовал на контейнере знак биологической опасности, но на самом деле это соответствовало действительности, как мне вскоре пришлось убедиться. Я понимал всю гнусность того, чем занимался, но мне нужны были деньги и я молча работал. Из первой зарплаты я даже оплатил младшему брату путёвку в скаутский лагерь. Однажды к нам на рынок приехал какой-то мужик и упорно торговался за несколько ящиков нашей дохлятины. Это было зрелище: два скупердяя – мой хозяин и этот покупатель торговались насмерть! Хозяин прилично уступил.
Я знал почему — эту рыбу удалось «реанимировать» с большим трудом, процесс разложения зашёл далеко, я бы побоялся кормить этим дворовых собак. Расставаясь с деньгами, мужик-покупатель скривил рожу и буркнул что-то вроде: «Ничего не поделаешь – всё лучшее детям». А потом случилась беда. Брат позвонил из лагеря и сказал, что ему плохо. Мы с отцом прыгнули в машину и через пол часа были на месте, лагерь находился недалеко от города. Плохо было не только брату. Ещё у десятка мальчиков и двух девочек были те же симптомы: рвота и судороги.
В суете вокруг детей, среди персонала лагеря я заметил вчерашнего покупателя рыбы. Я спросил у брата, знает ли он кто это? Брат сказал, что этот человек вроде завхоз или что-то в этом роде. — На обед рыба была? – спросил я, хотя в ответе я не сомневался. — Да. Тут приехали несколько скорых и милиция. Я попросил отца остаться в лагере и дать мне машину. Он хотел что-то возразить, но передумал и протянул мне ключи и техпаспорт. Не доезжая несколько кварталов до рынка, я оставил машину. Я отлично знал, что хозяин сейчас на месте, собирает деньги с реализаторов.
Хорошо зная маршруты охранников и расположение камер наблюдения, я пробрался к нашему павильону и заглянул в окошко конторки. Хозяин с двумя реализаторами считали выручку, как мне показалось. Я затаился, дождался пока уйдут подельники. Потом хозяин выключил свет, вышел на улицу, закурил и стал закрывать дверь. В этот момент я аккуратно его вырубил и на лету подхватил выпавший из его рук кулёк. Тем же путём, мимо камер и охраны я покинул территорию рынка и только в машине заглянул в кулёк. Там были деньги. Много.
Явно это была не дневная выручка, сумма была слишком большой и в основном состояла из долларов. Ежедневная выручка – отнюдь не в долларах. Я был доволен собой. Мне неожиданно удалось поквитаться за брата наилучшим возможным способом, я ведь понимал, что публичный мордобой всего лишь приведёт меня в тюрьму. Я включил мобильник, созвонился с отцом, он был в больнице, приехал туда со скорой. У детей определили сальмонеллез. Плохо, но жизнь их была вне опасности. На следующий день утром в нашем павильоне хозяйничали милиционеры и какие-то люди в штатском.
Я спокойно прошёл мимо – официально я не работал, значит меня никто не вычислит. Дело получило огласку и прокатилось по теленовостям. Все причастные получили неплохие сроки, а мой бывший шеф – лет шесть, по максимуму. Опять-таки журналисты подняли шум по поводу «ментовского беспредела», поскольку побои на лице хозяина рыбного павильона были явно видны. Им невдомёк, конечно же, было, кто эти побои оставил. А денег мне хватило, чтобы всей семьёй переправиться за границу и начать тут нормальную жизнь. Мне кажется, останься я на родине, мне бы не миновать кривой дорожки.
Автор: Andrew
http://zimmmes.com/2018/01/%D0%BA%D0%B0%D0%BA-%D1%8F-%D1%80%...
