Легко ли быть следаком: откровенное интервью следователя столичного управления СКР

Иван Щербаков: «Однажды мой день рождения семья праздновала без меня» Сегодня — день рождения Следственного комитета Российской Федерации. Наверное, ни одна силовая структура не вызывает столько эмоций, как в...

Иван Щербаков: «Однажды мой день рождения семья праздновала без меня»

Сегодня — день рождения Следственного комитета Российской Федерации. Наверное, ни одна силовая структура не вызывает столько эмоций, как ведомство Александра Бастрыкина. Сотрудники СКР все время на виду, их ежедневный труд не дает спокойно спать людям с нечистой совестью. Вот уж кто справедливо опасается следователей, которые не знают усталости и твердо знают дело. А где-то в то же время, насмотревшись эффектных кинолент, кто-то спит и видит себя следаком — неподкупным, бесстрашным, мудрым, то есть таким, каким он и должен быть. Только в отличие от героев умело срежиссированных фильмов каждый выбирает роль, которая ему по плечу и по совести.

Как вообще становятся следователями? Кто они — сверхлюди или такие же граждане со своими слабостями и проблемами? Заместитель руководителя 1-го управления по расследованию особо важных дел (о преступлениях против личности и общественной безопасности) ГСУ СКР по Москве, руководитель 1-го следственного отдела Иван ЩЕРБАКОВ рассказал «МК» об особенностях своей профессии.

Легко ли быть следаком: откровенное интервью следователя столичного управления СКР

— Согласно биографической справке вы работаете в органах с 20 лет. Это не ошибка? Ведь без высшего образования стать следователем невозможно...

— Я поступил в институт в 15 лет. После второго курса нас направляли на ознакомительную практику в суд и прокуратуру. Разумеется, таким молодым студентам поручать ничего и не хотели: ведь мы ни уголовного права, ни процесса не знали, эти предметы начинались с третьего курса. Я смотрел, как следователи работали, старался хоть какую-нибудь помощь оказать, а потом мне поступило предложение поработать общественным помощником следователя, и я согласился. С этого все и началось. При прохождении практики меня настолько сильно зацепила следственная работа, что я понял, что в другом месте себя не вижу. Я даже прогуливал институт, чтобы следователям помочь. Поэтому в профессию погружался постепенно, и не было никаких трудностей с пониманием ситуации вокруг. Сейчас мне 29 лет, и я работаю в этой системе почти весь сознательный период. У меня были хорошие наставники, которые показали работу с интересной стороны, объяснили ее важность и значимость. Однако сначала было нелегко привыкнуть к тому, что меня называли по имени и отчеству, когда я только заступил на должность районного следователя с институтской скамьи.

— Как близкие относятся к вашей работе?

— Поначалу относились с недоумением, когда я вечером звонил и говорил, что меня можно не ждать, или ночью выходного дня мог уехать работать. Такое частенько происходило во время работы в районе. Однажды мой день рождения семья праздновала без меня. Считали, что это немного дико. А сейчас относятся с волнением и пониманием: домой пришел — и хорошо.

— Как стоит относиться к критике, которая звучит в адрес правоохранителей?

— Нужно понимать, что критика будет всегда, но главное, чтобы она была разумной. Мне ни за одно из своих дел не стыдно, я верен самому себе и закону. Что еще нужно для моей работы? Когда я начинал, люди доверяли силовикам гораздо меньше, но сейчас ситуация изменилась к лучшему. Однако требования общества растут с каждым годом. Растет технический прогресс, растут наши возможности и возможности преступников, битва вышла на новый уровень. В идеале все должно быть как в книжке про дядю Степу — я о том, что если люди видят рядом человека в погонах, они должны чувствовать себя в полной безопасности.

— Вы принимали участие в расследовании убийства журналиста «Новой газеты» Игоря Домникова членами тагирьяновской преступной группировки. Почему следствие длилось так долго?

— Там, где замешана организованная преступность, дела могут растянуться на годы, а то и на десятки лет. С Домниковым было понимание, кто виновен, но длительное время не было прямых доказательств. Многие из причастных к убийству Домникова «тагирьяновских», в том числе их лидер, на тот момент уже отбывали пожизненное заключение, и никакого интереса в сотрудничестве со следствием у них не было. Прежде чем все связалось в одну цепочку, мы потратили уйму времени. Все-таки события 2000 года — это давняя история. Мы проверяли счета, юридических лиц, всеми возможными способами собирали информацию буквально по крупицам. Многие вообще не верили, что у нас получится разобраться и получить доказательства спустя более чем 10 лет с момента убийства. Уже потом, понимая, что мы стали находить то, что должно было быть утрачено и уничтожено много лет назад, обвиняемые начали давать показания. Это позволило воссоздать целостную и логичную картину не только в части исполнителей преступления, но и в отношении лиц, выступивших заказчиками его совершения. В итоге все сложилось, и суд посчитал собранные доказательства достаточными.

— Вы вообще много работаете с организованными преступными группировками. В чем разница между допросом бытового убийцы и допросом того, кто живет в криминальном мире?

— Следователь во многом психолог, поэтому с каждым мы общались индивидуально, будь то так называемый вор в законе, организатор преступного сообщества или бытовой убийца. Бытует мнение, что следователи часто прибегают к приемам запугивания, выбивая дверь ногой и выкрикивая что-то из разряда «ты у меня на 20 лет в Магадан поедешь, если сейчас не расколешься!». Разумеется, это не так. Я никогда не давал обещаний отпустить кого-то в обмен на показания. Это же настолько очевидный обман, что даже говорить об этом бессмысленно. Обманывать вообще не нужно. Те, кто участвует в преступных сообществах, — нужно отдать им должное — часто относятся к нам с уважением и пониманием. Это как игра в кошки-мышки. Одно время они от нас бегают, потом мы их догоняем. А там уже в зависимости от ситуации и человека и тактика допроса, формулировка вопросов и их очередность выбираются.

— Уголовные дела меняют вас как личность?

— Я общался с более опытными следователями по этому вопросу. Кто-то говорит, что дела через себя пропускать не нужно, а кто-то — что если дело не прочувствовать и не принять по-человечески, то не получится нормально расследовать. На мой взгляд, должна быть золотая середина. Хочешь не хочешь, а каждая ситуация все равно проходит через тебя, но не стоит пускать ее слишком глубоко. Каждое дело — это новый опыт, который ты берешь на вооружение. Смотришь на потерпевших, смотришь на обвиняемых и видишь ситуацию со стороны, потом изнутри, постепенно делаешь для себя выводы. Каждое преступление — это переживание, особенно когда преступления совершаются в отношении детей. Безусловно, азарт, интерес и творчество при расследовании должны быть обязательно. Однако нельзя забывать, что в самом по себе преступлении, особенно со спецификой категорий уголовных дел, расследуемых нашим управлением, хорошего ничего нет. Я искренне надеюсь, что когда-нибудь смогу заниматься чем-то другим, но только в том случае, если нужда в нашей профессии отпадет. Мне бы хотелось, чтобы моя профессия — при всем уважении к ней — становилась менее востребованной. Чтобы преступность сходила на нет, чтобы люди начали по-другому относиться друг к другу.

— Хотели бы вы, чтобы ваш ребенок пошел по вашим стопам?

Я очень по-философски к этому отношусь. В своей жизни дорогу я выбирал сам, получив от родителей лишь наставление: «Ты должен быть честен». Я считаю, что каждый должен решать сам за себя. Для меня работа следователя очень интересна, никогда у меня не возникало мысли о том, что я не хочу ехать на работу или что мне не нравится то, чем я занимаюсь. Поэтому если кто-то из моих детей захочет идти по моим стопам, то почему нет?

— Чем вы занимаетесь вне рабочего времени?

— Люблю сноуборд, хоккей, вообще зиму люблю. Хотя я ко всему отношусь с позитивом. Жарко — классно, холодно — классно, мне нравится любое время года. С радостью хожу в театр и на концерты. Еще я люблю путешествовать, но удается нечасто, поэтому каждую свою поездку я очень тщательно планирую. Благодаря командировкам я увидел такие места, куда бы сам никогда не поехал. Я интересуюсь историей, философией, религией, стараюсь читать художественную литературу. Поэтому я люблю метро, так как там есть возможность для чтения. Иногда даже к очередям в следственных изоляторах стал с позитивом относиться — есть возможность почитать что-нибудь интересное.

— Какие привычки лучше всего оставлять на работе?

— Когда мы только познакомились с супругой и ходили на первые свидания, она о себе рассказывала, ну а я помалкивал о своей профессии. Потому что не распространяюсь в принципе. Она на меня посмотрела и говорит: ты со мной говоришь, будто допрашиваешь, у тебя взгляд сканирующий, может, ты следователь? (Смеется.) Я даже намеков не делал, видимо, какие-то моменты проскакивают. Вот их бы я на работе оставил с удовольствием. В целом стараюсь не использовать сленговые рабочие выражения. Да и вообще тему работы за ее пределами я не поднимаю. А еще я не люблю ночные звонки, я от них каждый раз вздрагиваю, это означает, что что-то случилось. Мои близкие и друзья давно это знают, поэтому поздним вечером и ночью беспокоят только по крайней необходимости.

— Как вы справляетесь с трудностями профессии?

— Были моменты, когда голова откровенно пухла от объемов работы и минимальных сроков для ее выполнения, ведь иногда даже малейшее промедление не позволит добыть нужные доказательства. Но дорогу осилит идущий. Очень многое зависит от внутреннего настроя. Глаза страшатся — руки делают, напугать тут могут только объемы. В конце концов ты придешь к решению. Один мой наставник говорил: «Чтобы хорошо работать, надо переключаться». У него было в производстве несколько уголовных дел, вот он в течение дня между ними и переключался. И снова философия. Когда я много ездил по командировкам, то придерживался правила, что мой дом там, где нахожусь непосредственно я. Так мне было спокойнее, и я довольно легко переносил командировки. Огромную поддержку всегда оказывает семья, они же вдохновляют меня к новым подвигам и свершениям.

— Дайте несколько советов: что делать начинающим следователям и чего не делать никогда?

— Ну о том, чего не надо делать ни в коем случае, подробно написано в книжке, с которой мы каждый день работаем. (Смеется.) Не надо изменять себе, не надо ломать в себе стержень. Когда ситуация против тебя или что-то не получается — надо помнить, что выход есть всегда, осталось лишь его найти. А пожелать новичкам могу хороших наставников, какие были у меня. Я десять лет впитывал, как губка, от всех. Сейчас на поприще руководителя я учусь отдавать. Еще желаю молодежи доброжелательных коллективов, в которых им предстоит работать, а также всегда верить в себя и свои силы. Очень многое зависит от желания, ведь вдумчивая и кропотливая работа всегда приводит к результату.

Григорий Владимиров

 

Жми «Нравится» и получай только лучшие посты в Facebook ↓

Легко ли быть следаком: откровенное интервью следователя столичного управления СКР